Антрополого-онтологическое обоснование прав человека в психологической теории права Л. И. Петражицкого: методологический аспект.

Необъяснимым с точки зрения традиционной трактовки методологии ученого оказывается
и его критическое отношение к догматическому направлению правовой мысли, которое
пришло на смену старой школе естественного права. По мнению Л. И. Петражицкого,
внезапное падение данной школы было «крупным и печальным историческим недоразумением»,
в результате которого «правоведение и другие касающиеся общественного строя
науки… оказались лишенными принципиального и идеального руководства и частью
занялись исторической и догматической микроскопией, частью же впали в поверхностно-утилитарное,
“практическое” в вульгарном смысле этого слова, направление, лишенное общих
принципов, идей и идеалов».¹⁶ Необходимо также подчеркнуть, что требование
«возрождения» естественного права в виде науки политики права впервые было выдвинуто
именно Л. И. Петражицким в его цивилистических работах 1893-1898 годов. Последовавшее
же затем формирование в отечественном правоведении школы «возрожденного естественного
права» Л. И. Петражицкий оценивает как долгожданный «разрыв с пошло-практическим
направлением юриспруденции второй половины XIX века и движение в противоположном
направлении правно-философского идеализма».¹⁷ Очевидно, возможной
причиной симпатии Л. И. Петражицкого к школе естественного права было стремление
последней найти универсальную идею права, имеющую лишь различные конкретно-исторические
воплощения, что соответствовало и научной задаче Л. И. Петражицкого, в определении
Н. Н. Алексеева, — «“выразуметь” его (право. — М. Е., Е. Т.) в его подлинном
существе».¹⁸

Позитивистская познавательная стратегия не рассматривается Л. И. Петражицким
в качестве достойной альтернативы дедуктивно-аксиоматическому методу юснатурализма,
поскольку ограничение познания изучением эмпирических фактов само по себе еще
не ведет к научной обоснованности получаемых выводов. По мнению ученого, проблема
научности эмпирического познания заключается прежде всего в неясности критерия,
в соответствии с которым производится отбор фактического материала, подлежащего
исследованию. При исключительно эмпирическом подходе, как отмечал Л. И. Петражицкий,
возникает парадоксальная ситуация: получается, что «до отыскания и научного
обоснования такого критерия исследователям уже известно, что такие-то явления
право или даже “несомненно право”», в то время, как «дело идет еще об отыскании
таких признаков, по которым можно было бы с научной основательностью известные
явления относить или не относить к праву».¹⁹ Иными словами, для того
чтобы ограничить предмет теории права совокупностью установленных государством
правовых норм, как это делает догматическая юриспруденция, необходимо сначала
определить, что в этих нормах есть правового. Иначе определение свойств целого
(права) через невыясненные свойства частей (правовых норм) предстает логически
некорректным. Л. И. Петражицкий был убежден, что «пока нет научного понятия
права, о научном добывании каких бы то ни было истин о праве, а тем более о
построении такой системы этих истин, которая заслуживала бы имени науки, на
почве изучения фактов правовой жизни, речи быть не может».²⁰ Данное
положение свидетельствует о том, что методологическая позиция Л. И. Петражицкого
не может быть в полной мере отождествлена с позитивизмом, которому свойственно
признание безоговорочного приоритета за эмпирическим исследованием.

Представляется, что главной причиной характеристики психологической теории права
Л. И. Петражицкого как основанной на методологии позитивизма является ее интерпретация
в контексте классической научной рациональности. Эмпирико-позитивистский подход
в классической науке рассматривается как единственно возможный вариант правопознания,
отличный от априорно-рационалистического, представленного школой естественного
права. Однако нельзя не принимать во внимание того обстоятельства, что Л. И.
Петражицкий расходится с обоими направлениями в самом понимании научно-правового
знания. Признавая «негодность» для построения «научной теории права» юридико-позитивистского
ограничения области правовых явлений совокупностью государственно-установленных
норм, Л. И. Петражицкий вместе с тем не приемлет и неокантианскую методологию
школы «возрожденного естественного права», что, по мнению Г. Д. Гурвича, и было
ошибочно принято за проявление у Петражицкого позитивизма.²¹ Как
уже отмечалось, в рамках позитивистского идеала научности основное значение
в познавательном процессе придается методам наблюдения и описания явлений. Представители
же «возрожденного» юснатурализма, утверждая, что с помощью научных методов невозможно
постижение сущности права, имеют в виду те ограниченные познавательные средства,
которые имеются в распоряжении у позитивистов. Л. И. Петражицкий разрешает эту
оппозицию классических методологических стратегий, выдвигая иное понимание метода,
основанное на представлении о правоведении как о гуманитарной науке.

Невозможность построить общую теорию права как теорию позитивного права обусловлена,
по мнению Л. И. Петражицкого, несоответствием «духовной природе правовых явлений
(выделено нами. — М. Е., Е. Т.) тех методов, которые по традиции применяются
при исследовании правовых явлений».²² В науках, имеющих дело с духовными
феноменами, метод заключается «во внутреннем восприятии происходящего в собственной
психике» и поэтому может быть назван методом внутреннего наблюдения, самонаблюдением,
или интроспекцией.²³ Данный метод обусловлен спецификой предмета,
подлежащего исследованию, который «состоит в наших же психических переживаниях,
в данных нашего внутреннего опыта», а значит «доступен более близкому, непосредственному
и достоверному познанию, чем материал, с которым имеют дело такие науки, как,
например, физика, химия, физиология, вообще науки, касающиеся внешнего мира».²⁴

Однако прежде чем перейти к вопросу об особенностях понимания Л. И. Петражицким
интроспективного метода, необходимо остановиться на его общепсихологических
воззрениях, характеризуемых, в частности Г. Д. Гурвичем, как «эмоциональный
интуитивизм», не имеющий ничего общего с господствовавшей тогда эмпирической
психологией.²⁵ Необходимость их характеристики связана с тем, что
психология, по мнению ученого, является научным базисом всех гуманитарных наук,
неудовлетворительное состояние которых объясняется отсутствием «надлежащей,
правильной, теории психических явлений в частности, и в особенности научной
теории мотивов поведения».²⁶ Предложенная Л. И. Петражицким классификация
элементов психической жизни является неотъемлемой частью его методологической
концепции.

Наиболее важным аспектом данной классификации является выделение особого вида
эмоциональных переживаний, которые Л. И. Петражицкий называет бланкетными.²⁷
Все этические эмоции (правовые и нравственные) относятся именно к данному виду.
Основная их особенность состоит в том, что они «не предопределяют сами по себе
характера и направления поведения и могут, смотря по содержанию соединенных
с ними акционных и иных представлений, служить импульсами к самым разнообразным,
в том числе социально вредным поступкам».²⁸ Совершенно очевидно,
что акционные представления, переживание которых лежит в основе всех этически
значимых поступков, не являются ценностно-нейтральными, иначе они вряд ли могли
бы вызывать репульсивные (отвергающие) либо аппульсивные (одобряющие) эмоции.
Аксиологическая теория мотивации Л. И. Петражицкого существенно отличается от
той, что принята в детерминистской психологии, основанной на методологии позитивизма.
В последней имеет место каузальное объяснение психических феноменов, поэтому
любые поступки рассматриваются как реакция на те или иные воздействия извне.
Однако в этом случае оказывается необъяснимым, почему в одинаковых условиях
разные субъекты ведут себя по-разному. Учение о мотивах поведения, предложенное
Л. И. Петражицким, позволяет понять этот факт, так как основное значение приобретают
процессы переживания ценностей, происходящие в сознании субъекта. Как отмечает
Г. Д. Гурвич, «само противопоставление элементарных (специальных) эмоций и высших
(бланкетных) эмоций имеет своей предпосылкой веру в реальность духовной жизни,
которой эти эмоции и соответствуют».²⁹

Итак, при анализе конкретных познавательных операций, разработанных Л. И. Петражицким,
необходимо иметь в виду, что ученый описывает два разнонаправленных метода:
внутреннее наблюдение за собственными переживаниями (интроспекцию) и внешнее
наблюдение, материалом для которого служат телесные движения и состояния людей,
свидетельствующие о переживаемых эмоциях.³⁰ Для характеристики методологии
Л. И. Петражицкого важно определить, какой из двух методов — исследование сознания
либо исследование поведения — является приоритетным. Так, В. А. Бачинин полагает,
что основной объект интереса Петражицкого — именно поведение, с чем связано
определение им психологической теории как бихевиористской.³¹ Такой
трактовке противоречит, однако, понимание метода внешнего наблюдения как средства
выхода за пределы личной правовой психики исследователя.³² Кроме
того, Л. И. Петражицкий указывает, что «необходимым условием для познания чужих
психических переживаний является интроспективное познание переживаний того же
рода у самого исследователя».³³ Эти положения свидетельствуют о несамостоятельности
метода внешнего наблюдения. Фактически он не является методом познания вообще,
так как служит не для получения нового знания, а для эмпирической верификации
данных, полученных в результате интроспективного исследования.

Предыдущая страница (1/3) - Следующая страница (3/3)

М.А. Ерошкина,
В.А. Тимошина

(6617 Прочтено. Последнее обновление 2005-05-30)