Правосудие должно быть эффективным

Судебная власть: пять составляющих успеха.

Аксиомой правового государства является независимая судебная власть. И даже не столько независимая (что само по себе не является самоцелью), сколько эффективная, способная решать поставленные перед ней задачи – восстанавливать нарушенные права, обеспечивать правовую предсказуемость. Просто из практики известно, что, только будучи независимым, суд может быть еще и эффективным. Однако самой по себе независимости недостаточно для того, чтобы правосудие выполняло свою социальную функцию, переоценить которую невозможно.

Эффективность правосудия складывается из нескольких факторов. Поэтому, оставив за скобками независимость суда, которая является conditio sine qua non, перечислим здесь пять составляющих эффективного суда – суда, который именно сейчас так нужен нашей стране.

1. Убедительность и мотивированность судебных решений.
Главным «продуктом» правосудия является, разумеется, судебное решение. И если для сторон спора важнейшей его частью является резолютивная, то для правосудия в целом принципиальна мотивировка. Мотивировка логически непротиворечивая, подробная, недвусмысленная. Мотивировка, которая позволяет проследить, каким образом развивалась мысль суда.
При этом суд должен опираться не только на закон, но и на его авторитетное толкование (“authorities”). Российское законодательство не лишает суд возможности в под-держку сделанных им выводов в судебном решении по делу ссылаться и на доктрину, и на другие судебные решения по схожим спорам (и здесь совсем не нужна преюдиция), а ссылки на правовые позиции Европейского Суда по правам человека, Конституционного Суда приветствуются.
Конечно, чтобы ссылаться на правовые позиции других судов, нужно хорошо знать их практику, уметь в ней ориентироваться, владеть приемами работы с прецедентами: отличать, по каким признакам схожий прецедент может оказаться неприменимым к данному делу (“distinguish cases”); а какой прецедент не обязательно по схожему делу, но в схожей правовой ситуации, может быть применим с учетом отличий в фактах, то есть mutatis mutandis; для использования практики Европейского Суда по правам человека судья должен владеть иностранным языком, так как официальный текст постановлений Страсбургского суда существует только на английском и французском языках (а иногда – только на одном из них). В еще более сложной ситуации суд оказывается, когда стороны в обоснование своих противоположных позиций в одной и той же ситуации ссылаются на различные прецеденты, и не исключено, что они могут искажать их (“fake”). Для того, чтобы с честью выйти из такой ситуации, суд должен быть знаком с этими прецедентами по крайней мере не хуже сторон. Потому что, отвергая предложенную одной из сторон (или даже обеими сторонами) правовую позицию, суд (как мы уже отмечали) обязан мотивировать такое свое решение.
Разумеется, в таких условиях судья должен обладать навыками обращения не просто с компьютером, а с многочисленными информационно-правовыми системами, в том числе иностранными и международными. Иначе судом можно будет манипулировать, а решения, им принимаемые, будут малоубедительными, немотивированными, такой суд невозможно будет уважать.

2. Условия отправления правосудия.
Суд отправляет правосудие – действие, которое можно назвать таинством. Правосудие должно быть не только справедливым, но и торжественным, величественным, заставляющим себя уважать. Все в суде – от пристава у входа до обстановки зала судебного заседания – должно создавать и поддерживать это ощущение.
Судья, позволивший себе выйти в заседание не в мантии, равно как и представитель стороны, появившийся в суде в джинсах, должны восприниматься как нонсенс. Правосудие не может осуществляться в кабинете судьи или в каморке, где даже не нашлось места для Государственного флага.

3. Транспарентность.
Судебный процесс должен быть понятным не только сторонам, но и обществу в целом.
Суды всех уровней должны публиковать информацию о назначенных судебных заседаниях, а также полные тексты вынесенных решений, определений, постановлений, приговоров (в том числе не вступивших в законную силу либо промежуточных). На самом деле, ничего невозможного нет в том, чтобы делать доступными все материалы рассматриваемых судами дел (например, через Интернет или иные электронные сети), что уже сейчас делают некоторые международные судебные органы и иностранные суды. Разумеется, сказанное правомерно только в отношении тех дел, рассмотрение которых не объявлено закрытым (чем также не следует злоупотреблять).
Возможно, сторонам судебного разбирательства такая открытость комфорта не прибавит, но она несомненно полезна для общества в целом, так как позволяет отслеживать поведение одного и того же судьи в сходных обстоятельствах, повышая предсказуемость процесса и предотвращая откровенный судебный произвол.
Кроме того, «электронные дела» позволят минимизировать возможности их про-пажи либо задержек при передаче из одного суда в другой, а также исчезновения тех или иных процессуальных документов, их фальсификации, заставят уйти в прошлое очереди в канцеляриях судов для ознакомления с материалами дела.
В связи с этим процессуальные действия судьи должны быть понятны участникам судебного разбирательства (например, вряд ли способна заставить уважать правосудие путаная скороговорка судьи-докладчика при рассмотрении дела в кассационной инстанции). Сказанное справедливо и в отношении решения, которое должно быть не просто хорошо мотивированным (что отмечалось выше), но и ясно и недвусмысленно сформулироанным.
Другим аспектом транспарентности правосудия является физическая возможность членам публики получить доступ в зал судебных заседаний. Недопустимы отказы пропустить слушателей в здание суда, например, под предлогом отсутствия достаточного количества мест. Подобные действия со стороны судебных властей моментально сведут на нет доверие к правосудию, так как всем понятно: если не пускают – значит, есть что скрывать (даже если это не так). Ничего страшного и незаконного нет и в прямом общении судей и руководителей судов с прессой (например, комментарии вынесенных судебных решений), естественно с учетом очевидных процессуальных и этических ограничений. Это позволит сломать лед недоверия между судьями и обществом.
Качественному улучшению общественного имиджа судов также может помочь опыт многих иностранных и международных судебных органов, которые запускают и поддерживают специальные программы по работе с заинтересованными группами населения (“outreach programmes”), например, выпускают брошюры, объясняющие в общих чер-тах схему отправления правосудия и предлагающие образцы простейших процессуальных документов (скажем, протокол судебного заседания по типичному вопросу). Отдельно ведется работа с подрастающим поколением, уважение которого к правосудию нужно специально воспитывать.

4. Своевременность.
Крупнейшей проблемой любой системы правосудия, «воспетой» Кафкой и Европейским Судом по правам человека в целом ряде своих постановлений, в том числе недавних по делам против Российской Федерации, является судебная волокита.
Ничто так не дискредитирует суд, как затянутость рассмотрения дел. И неважно, что, быть может, тому есть какие-то объективные причины. И вот здесь исполнительная и законодательная власти должны помогать судам: обеспечивая скорейшую передачу дела из одного суда в другой (хотя бы и фельдъегерями, не может и не должно быть таких ситуаций, когда неделями не удается выяснить, где же находится дело); определяя и финансируя достаточное количество судей и их помощников, чтобы своевременно разрешать поступившие им дела; обеспечивая суды надлежащими техническими принадлежностями.
Суды должны учитывать необходимость соблюдения процессуальных сроков как одно из обстоятельств при принятии процессуально значимых решений по делу помня, что несвоевременное правосудие – есть неэффективное правосудие.

5. Уважение к суду.
Чтобы стороны уважали суд, прежде всего, себя должен уважать сам суд. Ничто так не вредит правосудию, как его слабость и нерешительность.
Если государственный орган неоднократно не направляет своих представителей для участия в судебном заседании или не отвечает на запросы суда, то его руководителя нужно штрафовать. Если представители сторон позволяют себе оскорбительные высказывания в процессе, пусть даже и по отношению друг к другу, их также надо незамедлительно привлекать к ответственности.
Судья Санкт-Петербургского городского суда Т.А. Гунько, например, каждый раз, признавая тот или иной нормативный правовой акт городских властей недействующим, с помощью прокуратуры добивается его отмены уполномоченным органом, считая это необходимым для полного исполнения принятого и вступившего в законную силу решения. Хотя по-разному можно относиться к подобной «внепроцессуальной» активности судей, общая тенденция представляется правильной: суд должен уметь заставлять уважать себя и свои решения.
Аналогично должны обстоять дела с доставкой судебных извещений и вызовом свидетелей. Ситуация, при которой правосудие зависит от почтовой службы, недопустима, и суды могут и должны привлекать судебных приставов и органы внутренних дел для эффективного извещения сторон о назначении судебного разбирательства и, при необходимости, привода свидетелей.

Конечно, указанные выше критерии – это далеко не все требования к справедливому правосудию. Но, во всяком случае, России здесь и сейчас нужна такая судебная власть, которая способна своевременно вынести обоснованное и убедительное решение, обеспечить транспаретнтное правосудие и надлежащие условия его отправления при неукоснительном уважении к суду.

Имеем ли мы сейчас такое правосудие в нашей стране? Вряд ли… А очень хотелось бы!

Примечание: Автор - Сергей Голубок